– Недавно в вашем "ТикТоке" вышел видеоролик с учёным попугаем, повторяющим слова молитвы около икон. Очень смелое видео, на наш взгляд.
– Видео с попугаем прислала моя читательница. Не знаю, почему журналисты решили, что это моя птаха. Моя кошка не простила бы мне, заведи я попугая.
– Тем, кто привык к строгому образу человека в чёрной рясе, наверное, кажется непривычным, что священник может вести свой блог?
– Священники-блогеры – это первопроходцы. Меня один раз спросили, к себе ли я привожу людей или ко Христу, почему в моём блоге так мало Христа? Есть шуточки, матушка, детки… Соцсети – это не место привлечения прихожан, а миссионерская площадка. Некоторые говорят, священнику не место в Интернете, но я хочу показать, что священник не жрец с кадилом в одежде из прошлого, а духовный наставник, иначе тебя будут воспринимать как морализатора.
– У вас аккаунты в нескольких соцсетях, в том числе и той самой, признанной экстремистской. Как вы вообще относитесь к таким запретам?
– Тверской суд разрешил использование запрещённых соцсетей в законных целях. Теперь можете со спокойной совестью удалить все неудачные копии мировых соцсетей типа Россграмма. А вот Rutube лучше пока оставить: пока что не исключена возможность блокировки YouTube. Лично мне за этот месяц стали больше нравиться "ВКонтакте" и Телеграм, там тебя читают, а не ждут фотографий.
– Среди ваших постов встречаются довольно современные взгляды, например, вы считаете, что женщина имеет право развиваться, строить карьеру, быть самостоятельной…
– Казалось бы, давно должны были исчезнуть эти средневековые пережитки. Последние сто лет женщины имеют право учиться и работать наравне с мужчинами, и даже требовать развода, чего раньше не было. Сегодня суфражисток и феминисток обвиняют в развале семьи. Обвиняют те, кто считает мужчину умнее женщины, кто считает, что мужчине можно всё, а его слово – закон для «слабой половины». И это по-прежнему оправдывается религией. Но смирение из-под палки – это притворство, основанное на страхе. А на страхе не построить в доме любви.
– А как вы относитесь к популярному сейчас "гражданскому браку"?
– Брак – это когда мужчина и женщина хотят создать семью, а не просто жить вместе, создавая фиктивный союз. Поэтому сожительство нельзя называть гражданским браком. В отличие от законного гражданского брака, сожительство вне закона, потому что просто нет такой формы брачных отношений. Если мужчина и женщина сами заключают свой союз, они не считают себя ни частью общества, ни членами церкви тем более.
– В последнее время в правительстве начали обсуждать идею вернуть смертную казнь. Как вы относитесь к такой идее?
– Представляете реакцию осуждённых на батюшку из церкви, которая выступает за смертную казнь? Можно сразу закрывать все тюремные храмы, тут уже никто не поймёт их проповеди о любви и милосердии. К сожалению, не все священники выступают за мораторий на смертную казнь. Многие верят, что угроза казни остановят преступления, но страх не оградит общество от насилия, а только усилит тревожность преступника и сведёт с ума опасного психопата. От судебных ошибок тоже никто не застрахован, и тогда ценой их станет жизнь.
– В свете последних событий какова должна быть позиция церкви? Как вообще сегодня людям сохранить рассудок и найти точку опоры?
– Когда войска НАТО и США бомбили Югославию, один старенький батюшка, который выходил вместе с тысячами людей каждую ночь молиться под авиаударами, сказал очень простую истину: "В моменты таких нечеловеческих испытаний каждая душа сбрасывает маску и либо раскрывается в прекрасный цветок, либо сворачивается в дулю". Наверное, каждый из нас думает, что его правда самая пренастоящая. Кого ни спроси – он знает правду, а все кругом ошибаются.
Церковь должна быть с народом. Поэтому мы утешаем людей и помогаем беженцам. Я не политик, я священник, и моё дело – молиться за то, чтобы Господь дал нам вразумление. Никогда не будет любви, если мы будем уничтожать друг друга. Как сказал святитель Николай Сербский, "когда в людях оскудевает любовь, они начинают искать справедливости". Но проблема в том, что люди чаще всего не знают, что такое справедливость.
